Как сделать интернет-сервис онкологической диагностики
В 2013 году меня пригласили в проект по созданию частной патоморфологической лаборатории в Москве. До этого я работал в Израиле и занимался программным обеспечением. Патанатомия — это не вскрытие трупов, как часто думают, а один из ключевых разделов диагностики. В онкологии это имеет определяющее значение. Представим, что женщина в Саратове обращается с какой-то проблемой в местную поликлинику. Там подозревают, что, возможно, есть что-то онкологическое, и направляют ее в региональный онкодиспансер. В диспансере проводится сначала неинвазивная диагностика типа УЗИ, маммографии, компьютерной томографии или МРТ (магнитно-резонансная томография. — Прим. ред.). Если обнаруживается какое-то новообразование, начинается новый этап исследования. Для того чтобы поставить диагноз «рак» или удостовериться, что его нет, необходимо провести биопсирование этого новообразования, то есть взять кусочек ткани из него и провести морфологическое исследование — то есть изучение структуры ткани на уровне клеток. Этот анализ состоит из двух частей. Первый — технологический, когда материал, взятый из опухоли, проводят через некие технические процедуры и получается стекло. На втором этапе доктор изучает это стекло под микроскопом и ставит диагноз — рак это или нет, и если это рак, то какой.
Дело в том, что одних только раков молочной железы больше 150 видов, и каждый из них лечится по-своему. В некоторых видах опухоли только морфологически можно сказать, что это такое, а в других нужно финализировать диагноз, то есть не просто написать, что это лимфома, а сказать, что это за лимфома.
Мне понадобилось где-то полтора года, чтобы во всем разобраться. Оказалось, что с этим видом диагностики в России дела обстоят достаточно сложно. Во-первых, банально не хватает врачей-патоморфологов, во-вторых, проблема с оборудованием и расходными материалами. Пока мы занимались организацией своей частной лаборатории, я побывал во многих других патоморфологических лабораториях. Одна из них находится в Федеральном научно-клиническом центре детской онкологии и гематологии имени Дмитрия Рогачева. Увидев эту лабораторию, скажу честно, я был неверочтно впесатлен. Тогда у меня возникла идея помочь пациентам со всей России получить доступ к самой качественной морфологической диагностике — без необходимости куда-либо ехать. Так и получился Unim — по сути, мы такой же дистанционный сервис, как Uber, только в сфере онкологической диагностики. Всего мы проводим порядка 26 видов исследований. Средняя стоимость исследования — 11–12 тысяч рублей. Доставка осуществляется бесплатно.
Зачем нужна морфологическая диагностика
«Из 100 пациентов, которые обращаются к нам за проведением повторного исследования с уже поставленным диагнозом, 40–45% диагнозов корректируется. Бывает, что человеку поставили рак, а у него его нет. Но больше случаев неправильного определения вида опухоли. Я хорошо запомнил одну из пациенток, заведующую стоматологической клиники из Подмосковья. Онколог на основании гистологического исследования поставил ей рак шейки матки и предложил операцию по удалению. Ее дочка решила подстраховаться и нашла нас в интернете. На следующий день мы доставили материал в лабораторию, провели исследование и еще через день выдали заключение — у женщины были возрастные гормональные изменения, никакой онкологии.
Не так давно к нам обратилась лечащий врач-онколог по поводу двухлетнего мальчика. Ему поставили диагноз злокачественного новообразования в кишечнике. Провели операцию, удалили новообразование и часть кишечника, сделали интраоперационную биопсию, то есть во время операции взяли материал и провели гистологическое исследование. Исследование подтвердило злокачественность новообразования, а дальше мальчику должны были назначить курс химиотерапии. Лечащий врач, дай бог ей здоровья, перед тем как проводить этот курс, отправила материал к нам на исследование. У мальчика оказалось доброкачественное новообразование. Удалять его нужно было, но, возможно, кишечник трогать не стоило. И уж точно не стоит мальчика отправлять на химиотерапию. Доброкачественные новообразование не восприимчивы к химии. У нас подобные случаи происходят почти каждую неделю.
Как материал попадает в лабораторию
К нам обращаются по двум причинам: либо пациенты живут в городах, где нет морфологических лабораторий, либо лаборатория есть, но для того, чтобы получить результат, нужно долго ждать. Если это, например, лимфома Беркитта, за неделю у детей она увеличивается в два раза, поэтому сроки тут имеют огромное значение. Мы все эти анализы делаем за два-три рабочих дня. Есть и третий вариант, самый распространенный. Пациенту выдают заключение, он идет к своему онкологу, а онколог говорит: «То, что написано в морфологическом заключении, не соответствует клинической картине — тому, что я вижу по КТ или МРТ». Дальше ему необходимо куда-то идти и переделывать этот анализ. В таких случаях часто говорят «езжайте в Москву». Нас чаще всего находят в интернете. Дальше звонят по бесплатному номеру и получают консультацию сотрудника, который находится непосредственно в лаборатории. К клиенту, где бы он ни был в России, приезжает курьер и забирает материал для анализа — это могут быть стекла или зафиксированная в формалине биопсия. В течение суток материал доставляется в Москву в лабораторию, где анализ делается за несколько дней.
На данный момент мы сотрудничаем с двумя лабораториями — лабораторией по патоморфологии в Морозовской больнице и лабораторией в КЦ им. Дмитрия Рогачева. На запросы с Сахалина мы выдавали заключение на шестой день. В обычном порядке этот анализ делали в течение полутора месяцев. Анализ заключения в электронном виде отправляется сразу. Одновременно курьер доставляет на руки оригинал заключения с печатями и биоматериал. Россией дело не ограничивается: мы работаем и со странами Таможенного союза, где нет ограничений на доставку биоматериалов.
Как интернет помогает бороться со страхами и улучшить лечение рака
Кроме срочной диагностики у нас есть еще одно направление, которое мы развиваем отдельно. Мы создали специальную платформу для консультации по гистологическим стеклам, оцифрованным в разрешении микроскопа. Это программное обеспечение называется Digital Pathology. Вот, например, лаборатория Архангельского онкодиспансера сканирует стекла пациента — ему всего семь месяцев. Согласно данным, указанным в файле, его привезли к ним в Архангельск из другого региона. Они сканируют стекла, выкладывают в систему, и дальше доктор этот случай консультирует и дает свое заключение. В данном случае в качестве доктора-консультанта выступает профессор из Кельна, один из ведущих мировых специалистов по опухолям мягких тканей. Таким образом, пациент из любого региона получает доступ к ведущим специалистам-патоморфологам. Я абсолютно уверен, что это будущее онкологической диагностики, вернее, ее морфологической части.
Пациент в любой точке мира может получать консультацию самого опытного врача в конкретном виде онкологии. Кроме того, это возможность работать коллегиально. Для того чтобы минимизировать возможность ошибки, связанной с субъективностью оценки, несколько врачей одновременно через эту систему смотрят один случай. Это еще и возможность накапливать статистику, которая очень важна в онкологии. На ее основе строится разработка новых методик лечения, фармпрепаратов и технологий. Наконец, программа поможет врачу определить качество опухоли. Например, одна из ее ключевых характеристик — агрессивность, то есть способность к делению. Агрессивность опухоли оценивается в процентном измерении, и программа может помочь сделать правильный подсчет.
Мы планируем сделать отдельный ресурс, посвященный вопросам онкологии в целом, чтобы развеять все эти вредные мифы и изменить отношение к болезни. Пока онкологию воспринимают как проклятие, про которое лучше ничего не знать и лучше этого не касаться. В России после того, как человеку ставят диагноз или говорят, что у него, возможно, онкология, он в первую очередь идет не на диагностику, а к нотариусу. Мы пытаемся рассказать людям, что большая часть онкологических заболеваний лечится достаточно эффективно при должном уровне диагностики и раннем сроке информирования о болезни.